Меню
Истории

Стенограмма совещания-беседы 7/XII-1938 г.

Автор - М. А. Джагаров

29 июня 2023

В 1938 году накануне 130-летнего юбилея Московской психиатрической больницы №1 (бывшей Преображенской) было организовано совещание с ее старейшими сотрудниками для того, чтобы побеседовать о работе и жизни учреждения, задать им вопросы о прошлом, реконструировать сюжеты не сохранившиеся в архивах. На нем собравшиеся обсуждали когда были уничтожены меры стеснений, с какого года стала применяться классификация душевных заболеваний, предложенная Крепелином, какие части больницы были заняты под госпиталь во время войны, а также разные особенности организационной и хозяйственной жизни больницы конца 19 - начала 20 века. Мы публикуем на сайте стенограмму совещания-беседы, прошедшего 7 декабря 1938 года.


ПРИСУТСТВУЮТ: Джагаров, Снегирев, Снесарев, Беляева, Бураков, Буковецкий, Поляков, Дудаков, мед. сестры и т.д.

Джагаров: сегодня мы пригласили старейших работников этой больницы для того, чтобы побеседовать о работе и жизни этого учреждения, которому исполнилось уже 130 лет. В начале 1939 года мы думаем выпустить сборник, причем в этот 2-й сборник войдет работа, которая будет носить название «130 лет бывшей Преображенской Больницы». Беда в том, что многие материалы затеряны, архивные материалы не сохранились, и некоторые периоды совершенно выпадают. Кое-что можно будет восстановить живыми свидетелями жизни этого учреждения.

Сейчас можно будет поставить некоторые вопросы, на которые присутствующие товарищи ответят. Другие вопросы недостаточно ясные, могут быть выяснены в порядке индивидуальной беседы. Вопросы, интересующие нас - следующие:

 

  1. Где помещался административный центр 2-х больниц.
  2. Где помещался приемный покой в период, когда обе больницы - институт Ганнушкина и 1-ая психиатрическая - представляли собой единое целое.
  3. Во время войны были ли заняты те или другие части больницы под госпиталь.
  4. Когда была организована психиатрическая клиника высших женских курсов.
  5. Некоторые особенности организационной жизни отделений. Был период, когда отд. обслуживались мед. сестрами.
  6. Когда были уничтожены меры стеснений.
  7. С какого года стала применяться классификация душевных заболеваний, предложенная Крепелином.
  8. С какого года применяется классификация шизофрении Блейлера.
  9. Была ли поставлена та или иная тех. учеба для младшего и среднего мед. персонала.
  10. О научной работе, которую помнят товарищи, и несколько слов о хозяйственной жизни учреждения: ремонт, постройки, пристройки и т.д.

    Вот вопросы, на которые хотелось бы сегодня получить ответы. Прощу, товарищи, поделиться.

Дудаков: 40 лет тому назад условия жизни нашей больницы для служащих были плохие. По сравнению с тем, что мы имеем сейчас, как небо от земли отличалась. Я поступил прямо из солдат, здесь было тогда 4 отделения, в каждом отделении 50 человек было, иногда больше, иногда меньше. Большая часть больных были уголовно испытуемые и нам приходилось за ними ходить. Я даже фамилии их помню. Отделение обслуживал только ординатор и 2 врача. Фельдшер и помощник находились вместе с больными в комнате, а надзиратель находился там, где был приемный покой. Наверху были мастерские, сапожная, портновская и ткацкая, где ткали серпянку. Весь персонал служащих имел одну комнату - это было наше общежитие: отслужил и заходи в эту комнату. Без разрешения надзирателя или фельдшера выйти никуда нельзя было - отпустят на час, на два и приходи обратно. 2 раза в месяц ходили в отпуск и к 10 часам вечера надо было вернуться. Если в 10 часов не пришел, то ночуй на улице. Такие порядки продолжались до Японской войны. Первую квартиру дали столовщикам.

 

Помимо 2-х врачей, не было служителей. Был только надзиратель и фельдшер, персонал был для мытья полов. Обслуживающий персонал был 13 чел. работали по 12 часов в сутки. Чуть тревога - все выскакивали на помощь в одних рубашках, кто в чем.

Вопрос: какие были меры стеснений?

Ответ: мерой стеснения первым делом было огромное кресло, привинчивалось к полу оно большими винтами, если больной волнуется - на него надевают горячечную рубашку и сажают в это кресло. Это было 40 лет назад. А рубашки продолжались до 1900 г., они хранились в комнате для больных.

Вопрос: сколько всего было врачей в больнице?

Ответ: врачей было 9 или 10. Сначала был доктор Константиновский, когда я поступил. Потом Протопопов, Бунеев, Любушин, Греве, Рагозин, Рыбаков, Федоров, Мамонов.

 

Вопрос: вы при докторе Штейнберге были.

Ответ: Нет. Надзиратель у нас был один. Служил день и ночь. Чтобы съездить куда-нибудь, надо было просить у дежурного врача. Жалования я получал 6 рублей 50 копеек. Продовольствоваться надо было в артели. Кухня была в 5 корпусе. Мы ходили обедать по очереди: одни пообедают, идут другие. Питание было: щи, каша, сало. Водку больным не давали. Чашки были деревянные.

 

Вопpoc: при Штернберге работал кто-нибудь?

/голоса: нет/.

Вопрос: как насчет одежды?

Ответ: мы получали сюртук серого сукна, фартук.

Врачи делали обход ежедневно. Методов лечения я не помню, не понимал, но больные большей частью заваливались помимо врачей. Насчет битья больных было строго, но все-таки это бывало.

Поляков: я поступил в 1902 году и попал во 2-ое мужское отделение. В то время очень трудно было найти сюда работника. Никто не хотел идти. Я поступил на 7 рублей 50 копеек. Как направо спустишься под лестницу - это была служительская комната. Приходилось дежурить по 12 часов. Уходить можно было с разрешения дежурного фельдшера. Раньше был выходной пропуск, но этого я не захватил. В то время существовал Хитров рынок, и я был командирован туда для приискания санитаров. Никто не хотел идти сюда. Приходил разный сброд, оденут его в сюртук и брюки, он выйдет за ворота и больше не показывается. Это был прямо проходной двор. На отделение было 2 надзирателя и бывали избиения надзирателей. На всю больницу врачей было 4-5 чел. Работа велась слабо. Были несчастные случаи. Тогда был А. П. Александров. Бывало, кто-нибудь не захочет дежурить - он за всех дежурил. Но один раз здесь повесился больной, сын прокурора и Александров был уволен. И Константиновский тоже был уволен. А потом был назначен Баженов Н.Н.

Вопрос: где помещался приемный покой?

Ответ: здесь помещался, в этой комнате, где мы сидим. Привозят больного, швейцар дает знать в отделение, надзиратель приходит и забирает больного. Возглавлялась наша больница одним главным врачом. Он был на 2-х территориях. У него был помощник Бунеев. Он ведал там, а Баженов здесь. Хозяйственной частью заведовал смотритель больницы, и помощником его был Колпаков.

Вопрос: сколько было приемных отделений?

Ответ: одно, здесь принимали и отправляли на Котовскую.

 

Вопрос: военный госпиталь был где-нибудь?

Ответ: Хотели его организовать, но не было. На той половине тоже не было. Персонал получал казенную одежду, брюки, суконные тужурки на зиму и коломянковые на лето. В то время холостые санитары жили при отделениях. А для семейных делались нары с занавесками, и там жили с детьми. Так мы жили до 1905 года.

В 1905г. наша больница играла немаловажную роль. Начались забастовки, ожидали большое революционное наступление, и наша больница подготовилась под лазарет.  Был красный флаг, на случай если будут раненые, чтобы оповестить, что здесь лазарет. Во втором отделении нашем были подобранны надзиратели для того, чтобы в случае чего они могли выступить с винтовками. В отделении за шкафом хранилось 12 винтовок, но об этом знали только 12 человек. Здесь участвовал врач Александров. В 1906-м году наступила реакция и мне пришлось быть в главном окружном суде в Кремле. В 1906-м году началась безработица и начались работы на Яузе, чтобы успокоить населения. Было разрешено устраивать собрания и с этого времени мы начали бороться за лучшую жизнь. Мы поставили вопрос, что хотим жить по-человечески, и чтобы нам было какое-нибудь помещение. Мы указывали на фабрике Котова на ……….. корпус, чтобы нам его отделали под общежитие. И Баженов много поработал, чтобы дали нам это общежитие 

 

Вопрос: я в некоторых книгах нашел указание, что служители спали прямо в палатах.

 

Мед. сестра: мы спали в палатах, я встану, другая на моё место ложится, на мою постель. И бывало так, что больная вскочит, схватит за волосы и начнёт валтузить.

 

Буковецкий: главным врачом был Баженов. И здесь была больница и на Котовке. Там заведовал Любушин. Бунеев был помощник главного врача и заведовал Алексеевским отделением.

 

Вопрос: сколько в Алексеевском корпусе было коек?

 

Ответ: 45-50, был нижний коридор и верхний. На полу больных не клали, так, если кто сам ляжет. Электричество появилось давно. Я пришел электричество, везде горело. Здесь было пять изоляторов: пять комнат и пять изоляторов - буйные комнаты назывались.

 

Вопрос: как пользовались этими изоляторами?

 

Ответ: привезут, например, больного сюда, дежурный врач его примет, выслушает его, посмотрит и определяет, в какое отделение его поместить. Надзиратель берет его и ведёт в ванную и помещает в отделение. Врач определяет, на Котовку его или в Алексеевский корпус. 

 

Вопрос: вы бы не смогли ответить, при ком из врачей что было сделано?

 

Ответ: Баженов ввел обслуживание сёстрами. Это было в 1900-м году. Были няни, надзиратели и сестры в женском отделении.

 

Вопрос: при Бунееве, Любушине ничего не произошло в жизни больницы?

 

Ответ: начиная со дня революции, ничего особенного не было. 

 

Вопрос: кем Баженов был выбран?

 

Ответ: раньше была городская управа, которая и назначала врачей, выборов никаких не было. 

Беляева: я поступила в 1911-м году по весне. Тогда был Баженов, который ввёл сестринский уход. Я была принята мужское отделение. Там работала жена Краснушкина и Маслов. Они жили в особом домике. Дежурный врач был один, а ………. был на Котовку. В это время уже строились те здания. Обход делал ординатор в сопровождении дежурного врача. Сестры должны были ухаживать за больными. Няня была для грязной работы. Сестра должна была причесать больного, умыть, следить чтобы он был чистый. Няня подметала и мыла пол, а всю работу по уходу за больным делала сестра. Образовалось два враждебных лагеря. Надзиратели и надзирательницы были против того, чтобы был сестринский уход. Они наряжали своих нянь: давали им синие платья и кубовые пелеринки, чепчики, чтобы они не отставали от сестёр. А от нас требовали, чтобы мы на службу ходили в халатах, а на улицу в серых платьях форменных.

Относительно лечения я не скажу, чтобы было так, как теперь; мышьяковые уколы делали, йод давали, брому много давали. Вспрыскивания были. Когда выстроили Королевский корпус, 10 сестёр перевели туда. Одна половина была женская, другая мужская. Стали читать лекции и тогда начались занятия в мед. институте. Нам читали Гиляровский, Любушин, Фельцман. С няньками никакой работы не велось. С сестрами велась работа. Наверху было спокойное отделение, а внизу беспокойное. Во время войны здесь была богадельня, и нам давали военных, которые работали у нас. Всех санитаров взяли у нас. Если был санитар - то это редко. Если какой-нибудь больной возбуждался, то телефонировали сюда и давали пять или четыре санитаров. В 1917-8-м годах питание для больных было ужасное. Маленький кусочек хлеба давали. Смертность была ужасная - 329 человек умирало в год. Белья на той половине было достаточно. Вши в 1918-м году были, а раньше не было.

Поляков: при мне был случай, когда больному дали ножичек для лимона и он зарезался. Другой больной обратил внимание, что он неопрятен. Он лежит закрытый с головой, а он всегда лежал так, посмотрели, а он до половины в крови.

 

Вопрос: Ольга Ивановна, скажите в каком виде была трудотерапия? 

Ответ: все в палатах делалось, кто что умел, то и делал. Одни делали коробочки, делали из сахара розы, цветы. Была мастерская для пошивки. Всю больницу обшивали больные. Старались охватить всех больных. Из наблюдательных палат отправляли работать.

 

Вопрос: решетки были?

Ответ: Баженов рассказывал, что раньше были поручни металлические, а за больными ухаживали ссылавшиеся на каторгу, потому что никто не шел.

 

Вопрос: что вы наблюдали с 1914-го по 1922-й год? 

Ответ: бывало? что белья совсем нет; больной сидит и матрацем укрывается. Или так: два матраца ставят и трёх больных кладут. Вшей было очень много. Больные пухли. В 1917-8-м годах это было что-то ужасное. Мы приносили утюги и гладили каждое утро. Потом стало лучше, белья стало больше. Врачей было достаточно. В 1914-м году был большой кризис врачей и сестёр. На каждую палату была сестра. После 1914-15 года сестры были уничтожены. Эта система продолжалось в трёх отделениях. В Королевском корпусе было четыре отделения и в вашем. Ночью мы делали обход на две половины, во время империалистической войны. Были и фронтовые больные и местные. Срочно назначили тогда очистить мужское отделение, и утром там уже были раненые. Они были не долго. Также быстро их перевели в богадельню. Мы всю богадельню приняли в четвёртое отделение.

 

Вопрос: сестры пользовались свободным выходом или были ограничения? 

Ответ: я отработала свои часы и ухожу. Мы работали от семи утра до семи вечера. Потом от семи вечера до часа ночи. И от часу ночи до семи утра. Если, скажем, я кончила в семь часов, на завтра я выхожу от часу ночи. На другой день я выхожу в семь вечера. И на третий день с семи вечера. В десять часов была прогулка, потом перерыв. Это называлось поддежурки. Отпуск для сестёр был месячный. Зарплата 13 рублей. Санитарам был отпуск две недели. Но это началось с 1905-го года, раньше этого не было.

Мед. сестра: мы ходили в обход, и Фельцман нам каждого больного объяснял, целую лекцию читал. Так что мы очень хорошо знали больных. 

Поляков: у Любушина очень большой был обход. Он долго долго ходил в обход и около каждого больного подолгу стоял.

Бураков: после революции было приказано убрать архив. Связали в кучу и на двух лошадях увезли. Мы весь архив сложили. А ещё до этого сколько его сожгли, когда дров не было. И ещё когда бумаги не было - вырывали листы и писали. Когда спохватились, уже мало осталось. 

Вопрос: куда свезли его?

Ответ: в государственный архив его отвезли.

Вопрос: в каком году были организованы высшее женские курсы?

Ответ: в 1911-м году были организованы. Электричество было проведено 1909-10-м годах. До этого были керосиновые лампы. 

Вопрос: когда Гиляровский начал работать?

Ответ: когда открылся Королевский корпус, с 1912-го года. Один раз в моё дежурство у больного оказалось коробка спичек, и три дня он меня вызывал в кабинет по этому делу.

Фельцман и Любушин любили доставить больным удовольствие. Делали ёлку, приглашали персонал рядиться. Выступали артисты Собинов и из малого театра. Больных водили гулять в Сокольники на прогулку. 

П.Е. Снесарев: я здесь начал работать в 1922-м году. Интересно, кто работал прозектором до меня? Просто приходили врачи из отделений вскрывать, и ведал этим делом Гуминер. До Гуминера был Орлов и Гуревич. Гиляровский и потом Орлов. А Муратов ведал общей прозектурой в детской и Бахрушинской больнице. Когда я явился сюда, прозектура была разрушена. Была правда лаборатория, были микроскопы и микротомы. Это все было на той стороне – а здесь ничего не было. Я возвращусь к более раннему периоду. Я был здесь в 1912-м году. Тогда был расцвет больницы. На Котовке построили новый корпус. Там был Алексеевский корпус и Хрущевский. Королевский корпус представлял из себя клинику высших женских курсов. Он открылся в 12-м году. Особенностью того времени, начиная с Баженова, было то, что больница была местом преподавания. Баженов читал лекции и потом перешли в Королевский корпус. Мне говорили, что он был очень тороватый и угощал курсисток пирожками от Филиппова. Преподавание и после Баженова не прекращалась. После него кафедру занял Любушин, он был в 3-м мед. институте. Это было в 1922 году. Я хочу напомнить, что 3-го мед. института тогда еще не было, но здесь сосредоточивалось преподавание, и это давало отпечаток больничной жизни. Моя работа была не только прозекторской, но мы много работали в клинике, одновременно я был ассистентом этой клиники. То обстоятельство, что Любушин много времени отдавал этому делу, как профессор, вело к тому, что административными заботами он себя не очень утруждал, и этим ведал Палбаков. К баженовскому периоду, кроме постройки новых зданий, относится введение службы сестер, интернов в жизнь.

В отношении лечебных мероприятий. Тогда, помнится, было увлечение тепловыми ванными, и были введены обертывания. Тогда была введена гидротерапия, как нечто положительное. Директором был Любушин. Я работал прозектором. Моя прозектура находилась в большом пренебрежении. Штатов у меня никаких не было. Помещение мое убирала душевнобольная Воскресенская. Помощницы у меня не было. Я там сам жил в одной из комнат. В соседней комнате производилась работа, и все вскрытия там делались. Моей работе отдавалось мало внимания. Я выступал на конференциях. На конференциях проверялись диагнозы, ставились диагнозы. На них я иногда выступал со своим материалом. Вся административная часть была сосредоточена здесь. Приемного покоя не было, а было приемное наблюдательное отделение. Больные не осматривались, а только принимались, записывались и направлялись. Дежурили тоже здесь. Это было центральное место на всю больницу. Тут же была и контора, она помещалась все время в этой комнате. О контрольных часах не говорили сегодня. Были контрольные часы, которые заводили каждые четверть часа. Всюду по отделениям делалась отметка особым ключом. Это были часы-автомат. Они были при Константиновском для контроля за дежурством. Ночью, если спят - забудут завести часы, можно было выявить.

Когда я приехал сюда, тут была большая смертность. Наиболее тяжелым обстоятельством было то, что трупы не хоронили и подолгу здесь оставляли. Похороны часто не были хорошо организованы. Трупы лежали по месяцам в зимнее время. Крысы часто съедали лицо. Вскрывали мы не так строго, как сейчас. Теперь мы каждый случай вскрываем, а тогда по просьбе родственников отдавали трупы им, шли навстречу. Главный врач был очень любезен в этом отношении. Вскрытий было 150. в год. Смертность была 12%-18%.

Относительно обработки материала. Конечно было очень трудно, научная обработка микроскопического аппарата очень страдала. Я был преподавателем вуза и пользовался лабораторией и для своих преподавательских целей. Но тем не менее патологической анатомией душевных болезней мне пришлось заняться потому, что я состоялся ассистентом кафедры душевных болезней. Облегчение в научной работе наступило не сразу. Сначала дали человека для уборки, потом дали препаратора и 6 лет тому назад я получил помощницу в лице М.М. Александровской. 

Само собой разумеется, что все прозекторское дело поднялось, когда мы получили возможность не только вскрывать, но весь материал обрабатывать микроскопически. Это большое достижение, что мы организовали и хорошо поставили дело микроскопической обработки. Без этого мы бы не могли вести настоящей психиатрической прозектуры. Настоящая прозектура стала возможной с этого времени. И анатомо-клинические конференции, которые мы проводили, были подготовлены этими мероприятиями, и мы постепенно сами были готовы к тому, чтобы выполнять это распоряжение Наркомздрава. А в других учреждениях этого совсем не делается. В целом ряде учреждений ни конференций, ничего этого не знают. Мне было предоставлено в порядке общественной нагрузки ведение и организация курсов переквалификации низшего персонала и сестер. Начиная с 1923-24г. я провёл много курсов и сам на них работал. В 1923г. мы организовали курсы сестер. Охват был большой - человек 35. Такая работа велась до 19…г. Потом организовался мед. техникум. После меня были другие продолжатели этого дела. Эти курсы переквалификации были первой ласточкой в этом деле подготовки новых кадров. Поднимали уровень для перевода в сестры.

Вопрос: на вашей работе прозекторской - вы не помните, были эпидемии сыпного тифа или нет?

Ответ: были заболевания брюшного тифа, но массовых не было.

Вопрос: ваша лаборатория находилась здесь вначале?

Ответ: до постройки Королевского корпуса находилась здесь. Теперь я все забрал к себе в лабораторию. Библиотека была в Алексеевском корпусе, оттуда перенесли сюда. Библиотека началась еще при Константиновском. /голоса: Алексеевский корпус был против рынка/. При Константиновском все-таки библиотека была.

Вопрос: была ли в тот период научная работа, как теперь?

Ответ: тогда врачи делились на ординаторов и ассистентов клиник. Те, которые были ассистентами клиник, они были ассистентами клиник и работали на науку. Собственно, конференции были двух родов. Одни - конференции клиник в кабинете Любушина, и остальные отделения там не участвовали. Ассистенты тогда были Симон, Гуминер, Азбукин, Родионов.

Вопрос: что, Любушин не внёс каких-либо изменений?

Ответ: Он был продолжателем дела Баженова. 

Бураков: ведь Любушин имел свою больницу, и потом он ее отдал для дефективных детей.

 

Снегирев: хотелось бы осветить период работы Зайцева.

Снесарев: при Любушине было устроено отделение для душевнобольных детей. Это на Воскресенской улице, где сейчас лечебница для алкоголиков. Это была лечебница, которую он отдал в 1923г. Когда Любушин умер, просто заведование передали другому лицу. Там начал заниматься Азбукин. Потом детей перевели на Канатчикову дачу, а туда перевели алкоголиков. Это в 1930г. 

 

Вопрос: не вспомнит ли кто чего-нибудь о Бунееве?

Бураков: он был помощник Любушина.

Ответ: Когда Любушина арестовали, он не был месяцев 8. Любушин читал лекции студентам, и что-то сказал им, за это его и арестовали. Потом его освободили и опять водворили главным врачом, но он не остался работать главным врачом, а пошел работать в клинику. Любушин читал лекции и был выбран первым государственным кандидатом. Его привезли на 3 автомобилях в цветах. Потом с 1923-31 год поступил Зайцев. Ему дали квартиру Любушина. Он ничего особо яркого не сделал. 

 

Вопрос: ведь при Баженове больница была чистенькой, аккуратной - интересно выявить, когда начался беспорядок, хаос?

Ответ: при Зайцеве благополучие сохранялось. Конференции продолжались, белье было чистое.

 

Вопрос: с какого времени появились умывальники?


Ответ: при Бугайском был ремонт, и эти умывальники еще были тогда, и при Баженове были. 

 

Вопрос: при ком возникли дневные стационары?


Ответ: при Зайцеве не было.

 

Вопрос: в связи с чем началась разруха?


Ответ: стали загородки делать. Сняли решетки - началось при Бугайском. Он хотел ввести самообслуживание. Это внесло дезорганизацию. Бугайский внес плакаты, лозунги, сняли решетки и т.п.

 

Вопрос: когда была в ходу последняя рубашка?


Ответ: этого ни при Любушине, ни при Баженове не было. Я недавно видел кресло на Котовке, к которому привязывались больные. Это было большое массивное кресло, как салазки.

 

Вопрос: при Зайцеве были культурники?


Ответ: не было. Развлечения были. Спектакли были, и А-Д. сам принимал участие, приглашал товарищей. 

 

Вопрос: как с питанием было?

Ответ: с 1917г. и до 1923г был голод. Улучшение питания началось с 1923 г.

Бураков: служащие получали одну восьмушку хлеба, и стоять у койки было трудно. 

 

Вопрос: Баженов внес что-нибудь новое в обстановку больницы?

Ответ: нет, ничего не внес.

 

Вопрос: доктор Архангельский в отчете о нашей больнице пишет о залах, которые были в больнице для приема родственников. Что это было?

Ответ: наверху был кабинет главного врача. Потом была большая зала, по стенам стулья стояли, шкафы с книгами. 

 

Снегирев: правда ли что больным давали водку? В некоторых больницах, как сообщает врач Литвинов, это доходило до полного бедствия, что больных прямо заливали водкой. 

Ответ: мы этого не застали. 

 

Вопрос: но были разговоры, что водка давалась?

Ответ: при нас не было. 

 

Снегирев: ну хорошо, спасибо, товарищи; если что будет неясно - побеседуем индивидуально.

Читать дальше: