Меню
Истории

Интервью с Софьей Лиознер-Каннабих

Расшифровка и комментарии: Анна Стырина, Алиса Кузнецова

29 сентября 2023

Софья Абрамовна Лиознер-Каннабих (1876-1968) — одна из первых женщин-психиатров в дореволюционной России. До 1917 года она работала в частных клиниках, а после заведовала санаторием «Покровское-Стрешнево» [1]. По некоторым данным, она даже успела приобрести здание, где находится санаторий, до революции, и создать там частную психиатрическую лечебницу, которая была национализирована в первые годы советской власти [2]. В последующие годы в санатории под руководством Софьи Лиознер-Каннабих проводились разные формы терапии психических заболеваний: трудотерапия, культурная терапия, психотерапия.


Интервью с Софьей Лиознер-Каннабих записал в 1967 году Анатолий Гериш. Другие его интервью с врачами, записанные на ту же плёнку, можно послушать и прочесть в разделе истории.

Здание санатория Покровское-Стрешнего в 1920-е годы. Фото Александра Гринберга. Мультимедиа-арт-музей Москвы

Рассказ Лиознер-Каннабих начинается с ее обучения в университетах Парижа и Монпелье — как и Марта Краснушкина и Августа Залесская, она училась за границей, так как в России в те годы для женщин было недоступно высшее медицинское образование. После окончания медицинского факультета в Монпелье ей предложили работу в Алжире, но она выбрала возвращение в Россию. 


Психиатром Софья Лиознер-Каннабих решила стать не сразу: диссертацию она защитила на тему использования защитных масок во время хирургических операций [3], а по возвращении в Россию работала земским врачом. Однако в интервью она упоминает, что интерес к психиатрии у неё был, и психиатром был её первый муж, с которым они познакомились в Европе.

Вторым мужем Софьи Лиознер-Каннабих был Юрий Владимирович Каннабих, психиатр, автор книги по истории психиатрии [4]. Они вместе работали в санатории Покровское-Стрешнево. В интервью Софья Лиознер-Каннабих рассказывает об их совместной поездке в Крым в 1927 году, во время которой там произошло землетрясение. Во время этого рассказа запись обрывается, и нам неизвестно, чем закончился разговор. При этом записанный разговор был не единственным: как и в других интервью, Анатолий Гериш упоминает прошлые беседы («А вот вы рассказывали…»). 


 

Пусть и внезапно оборвавшийся, этот 40-минутный разговор с Софьей Лиознер-Каннабих позволяет узнать многое и о её собственном жизненном пути, и о её современниках. Как у собеседников из предыдущих интервью, Анатолий Гериш задаёт ей вопросы о Николае Николаевиче Баженове. Софья Лиознер-Каннабих нерешительно делится некоторыми воспоминаниями о нём, видимо, считая, что они могут не понравиться интервьюеру или порочить память Баженова («...мне кажется, что он все-таки был человек хотя и очень одаренный, но несколько такой, ну, не такой как в земстве были мои товарищи, и не такие какими были мои товарищи… вы не обижайтесь за Баженова…»). Лиознер-Каннабих также рассказывает о начале карьеры Евгения Константиновича Краснушкина в клинике Левенштейна, где работала и она. В рассказе описаны и рабочие будни психиатров, и праздничный вечер, и первый съезд Союза русских психиатров и невропатологов в 1911 году.  Это интервью — ценный источник о профессиональном и личном пути женщины-психиатра в России в начале ХХ века. 

Психиатры на съезде в честь 30-летия внебольничной невро-психиатрической организации. Софья Лиознер — третья справа в первом ряду. Фотография из альбома «Больница глазами современников». Фонды Музея Преображенской больницы. 

Интервью с С. А. Лиознер-Каннабих

Аудиозапись: А. Гериш

Дата записи: 16 марта 1967 года

Автор расшировки: Анна Стырина

Гериш: Сегодня 16 марта, 20 часов. Я нахожусь в гостях у Софьи Абрамовны Лиознер.

 

Лиознер-Каннабих: У меня двойная фамилия, официально по паспорту двойная. Но пусть будет Лиознер.

 

Гериш: [нрзб] Лиознер-Каннабих...

Лиознер-Каннабих: Это так по паспорту, Лиознер-Каннабих.

 

Гериш: Софья Абрамовна, будьте добры, расскажите о себе, когда вы родились?

 

Лиознер-Каннабих: Я родилась в [18]76 году…

 

Гериш: Какого числа?

 

Лиознер-Каннабих: По старому ци.. см.. сейчас я вам скажу…

 

Гериш: (перебивает - прим. А. С.) Ну по старому.

 

Лиознер-Каннабих: Сейчас это 16, значит, 3 февраля.

 

Гериш: 3 февраля родилась, да?

 

Лиознер-Каннабих: Да.

 

Гериш: А… по новому 16-го, да?

 

Лиознер-Каннабих: А по новому вот недавно я праздновала свое рождение, 16-го.

 

Гериш: Софья Абрамовна, а где вы родились, в каком городе?

 

Лиознер-Каннабих: Город Витебск.

Гериш: Витебск, Белоруссия. Скажите пожалуйста, как вы стали врачом?

 

Лиознер-Каннабих: Как я стала врачом?

 

Гериш: Да.

 

Лиознер-Каннабих: Значит так, я сначала уехала… Это было должно быть в [18]94, я думаю, году. Я уехала в Париж и поступила на естественный факультет в Сорбонну. Проучившись там… прослушав там год лекций такого профессора [нрзбр], я переехала в Монпелье, так как знала, что там есть русская колония русских студентов, и одна из м… эээ… моего города Витебска училась там. И, значит, я уехала в Монпелье [5]. В Монпелье я поступила… на ээ… этот.

 

Гериш: Медицинский факультет.

 

Лиознер-Каннабих: [нрзбр] это первый курс медицинского факультета, хотите это еще естественный хотите… [нрзбр]

Здание медицинского факультета в Монпелье ок. 1940 г. Источник: Wellcome collection

Женский голос: Софья Абрамовна, к телефону вас, может, попозже скажете?

 

Лиознер-Каннабих: Так. Потом я значит перешла на медицинский факультет. На медицинский факультет… Я перешла, да, на медицинский факультет. Ну…

 

Гериш: Вы еще в институте решили быть психиатром? Вам же нравилась психиатрия…

 

Лиознер-Каннабих: Я решила еще когда была студенткой… я решила быть, у меня мои… симпатии колебались между хирургией, я вам так говорю, и между психиатрией. Моя диссертация написана на хирургическую тему. И вот я вам скажу…

 

Гериш: Вы диссертацию писали по окончании института, да?

Лиознер-Каннабих: Видите, там вы не можете, во Франции, получить, по крайней мере, в мое время, аттестат врача, если вы не защитили диссертацию [3].

 

Гериш: В каком году вы там окончили институт?

 

Лиознер-Каннабих: Я окончила в 1903 году.

 

Гериш: И в этом же году защитили диссертацию?

 

Лиознер-Каннабих: И в этом же году, у меня даже есть фотографии, где я снята… там с группой русских студентов. Бывают и тоги которые полагаются с воротником в… Сейчас же вот, вот я защитила диссертацию. И вот этот снимок…

 

Гериш: Куда вам предлагали поехать работать?

 

Лиознер-Каннабих: Мне предлагали… Мне никуда не предл… Тогда французское правительство не обязано вам дать место. А мне предложили поехать работать в Алжир врачом. Как врачом…

Гериш (перебивает - прим. А. С.): Но вы не поехали…

 

Лиознер-Каннабих: Амбулаторным. Я не поехала. Ни средств, ни связей, ничего, а тут… Не очень богатая семья. Я хотела вернуться в Россию. И я вернулась в Россию. Я вам скажу. Так, еще, если хотите знать, что послужило причиной того, что я вернулась в… Я… Ну, я думаю, что это не секр… Не составляет секрета, ведь Юрий Владимирович [6] – это мой второй муж. А моим первым мужем, не ээ… Неоформленный брак, как раз был вот с тем… Студент... ну тогда уже был врачом, который работал в психиатрической клинике…

 

Гериш (перебивает - прим. А. С.): как его фамилия?

 

Лиознер-Каннабих: Его фамилия была [нрзб: Румье?], это очень известный ученый. Мм… Вот так. Вот, семь лет я прожила. Но я… почувствовала знаете, что уже как-то… Отношения ээ…

 

Гериш: Ну, это дело личное.

 

Лиознер-Каннабих: Личное, да. Вот. И я, значит, решила уехать в Россию.

 

Гериш: Софья Абрамовна, а как вы здесь стали вот заниматься психиатрией в России?

Лиознер-Каннабих: Как я начала заниматься в России… Ведь у меня уже все-таки… Я, значит так. Я, не имея еще русского диплома… Не имея. Поехала работать в земстве. Земство... Зве... вторым врачом, Звенигородское земство. Потом я там значит проработала лето, уехала в Ленинград. Хотела немножко, как земский врач – я ж считала, мне нужно…

 

Гериш (перебивает - прим. А. С.): подучиться?

 

Лиознер-Каннабих: Подучиться. Главным образом меня смущало то, что вот нужно ехать на роды. Хорошо, если старший врач тут, а если ее нет, нужно поехать принимать?  Штифты накладывать, а я этого не умею вот я поехала... В Ленинград подучиться…

Гериш: В Петербург.

 

Лиознер-Каннабих: Петербург, да. А в Петербурге… Как-то я не знаю, каким образом, но очень мне все понравилось, и во… Во мне вспых опять интерес…

 

Гериш: К психиатрии.

 

Лиознер-Каннабих: К психиатрии.

 

Гериш: Таким путем ваше «Я» медицинское решилось?

 

Лиознер-Каннабих: А?

 

Гериш: Ваше медицинское «Я» проявилось.

 

Лиознер-Каннабих: Проявилось.

 

Гериш: Ну и как потом вы вот в Москве начинали свою психиатрическую работу, здесь потом у вас была [нрзб] частная… Как, психиатрическая лечебница…

 

Лиознер-Каннабих: (Перебивает - прим. А. С.) подождите, сначала так, я… Попала…

 

Гериш: Мм (соглашается - прим. А. С.).

Лиознер-Каннабих: И для того, чтоб… Я приехала, значит, в Москву сдавать экзамены, потому что у моей большой приятельницы, друга детства, старого психиатра, ее теперь в живых нет, которая в детской больнице Кащенко проработала…

 

Гериш: (Перебивает - прим. А. С.) как фамилия?

 

Лиознер-Каннабих: Каган Эсфирь Ильинична, она в больнице Кащенко в детском отделении чуть ли… не сорок лет проработала. 

 

Гериш: Мм (соглашается - прим. А. С.).

 

Лиознер-Каннабих: Она была моей подругой. С детства. И значит я приехала в Москву, а средств у меня больших не было. Ну и значит мы с ней жили вдвоем в комнате у ее двоюродного брата... Московского юриста. И… Я начала сдавать экзамены уже как эээ… в 1907 году, я вам сказала.

 

Гериш: Мм (соглашается - прим. А. С.).

Лиознер-Каннабих: Что до этого я ездила в Юрьев. Забастовка, я [нрзбр] забастовке работала. В земской больнице потом я приехала из этой земской больницы в Ленинград… э из Ленинграда сюда уже в 1907 году сдала экзамены, и она сдавала экзамены, моя приятельница. Вот я сдала экзамен на врача.

 

Гериш: (перебивает - прим. А. С.) На русский диплом (уточняет - прим. А. С.).

 

Лиознер-Каннабих: На русский диплом, а нужно было еще и латынь… (смеется) Во Франции вся терминология медицинская на французском языке. Ну, [нрзбр] подучила, сдала экзамены, и получила русский диплом… Куда деться? Опять ехать обратно в земство,  когда я хочу заниматься психиатрией? И вот, двоюродный брат этой самой моей приятельницы говорит: “Я могу вас порекомендовать, чтобы вас приняли врачом в частную психиатрическую лечебницу, так как…”

 

Гериш: А чья она была?

 

Лиознер-Каннабих: Левенштейн.

Гериш: А имя-отчество его не помните?

 

Лиознер-Каннабих: Михаил Юрьевич. Так как… А его отец тоже был психиатром.

 

Гериш: А… Да, что… [нрзбр]  уж эта… частная лечебница давно существовала, да?

 

Лиознер-Каннабих: Она существовала… Не могу вам сказать, с какого года, я только знаю, что отец этого Левенштейна был Левенштейн-психиатр [7]. Откуда я это знаю, потому что я знаю, что этот отец был женат… Отец вот этого, к которому я поехала наниматься. Он был женат на приемной дочери Гончарова. Вот.

 

Гериш: Ну и как вот…

 

Лиознер-Каннабих: Это неинте…

 

Гериш: Вы… Работали в клинике?

 

Лиознер-Каннабих: [нрзбр] 

Гериш: Как вы работали в клинике, в этой лечебнице?

 

Лиознер-Каннабих: В этой лечебнице, значит, как я работала, там были… Было беспокойное, спокойное отделение…

 

Гериш: Сколько всего было больных там? Больных сколько было всего?

 

Лиознер-Каннабих: Сколько там больных было? (усмехается) Дайте мне вспомнить. Там не очень много было должно быть больных. Но я знаю, сейчас я вам скажу. Корпус один был мужской двухэтажный, один мужской одноэтажный, потом был значит женский, два этажа вот там, в этой же больнице, консультировал Баженов  [8].

 

Гериш: Баженов?

Лиознер-Каннабих: Значит, я приехала, и по дороге мне вот этот (усмехается) юрист говорит… Я говорю: “У меня же там не по нему…[нрзбр] у меня же никакого стажа нет”. Он говорит: “Молчите о стаже”. Я говорю: “Нет, я обманывать не буду”. Я скажу, что я ни… какого психиатрического стажа не имею. Так я и сказала, а тот мне на это ответил… что это очень хорошо, мы как раз ищем не… еще не испорченных эээ… какими-нибудь школами людей. И я поступила на работу. Поступила на работу, и должна вам сказать вот что: это человек был не злой, но невероятно легкомысленный. Что называется кутила-мученик. В двенадцать часов мы, врачи, а врачи там были не какие-нибудь как вы думаете, а такие, серьезно относившиеся к своим обязанностям. Мы приходили к нему в кабинет в двенадцать часов, докладывали о наших больных, а он только что встал выпивал кофе… А… Э… Я вам это рассказываю, я бы не хотела чтобы это все попало в печать и ничего меня компрометирующего там нет, по… но об этом просто ну его в живых нет и у него потомства нет, зачем мне? 

 

Гериш: Мм.

 

Лиознер-Каннабих: Ну, вот. Ну приходили, делали доклад, а он выслушивал и уходил себе на прогулки, в Москву там обедал, ужинал возвращался чуть ли не под утро [9].

Гериш: Больница фактически была на грани распада?

 

Лиознер-Каннабих: Она не была. Да фактически она почти была на грани распада, но молодежь, которая там бы… кра… между прочим, там работал Краснушкин [10] одно время, там работал Кожевников, там работал…

 

Гериш: Россолимо [11]? Работал там?

 

Лиознер-Каннабих: Нет, Россолимо наоборот, Россолимо рекомендовал. Я вот видите… я, значит, была принята туда на работу. И мне там дали в каком-то полуразвалившемся здании комнатку и стол, и я была очень довольна, потому что у меня средств не было. Но я начала бывать с некой Певзнер. Жена п… психиатра, старого психиатра Певзнера, мы начали бывать у Россолимо.

 

Гериш: У Россолимо?

Больница, в которой работал Г. И. Россолимо. Фото 1884 года из альбома Н. А. Найденова

Лиознер-Каннабих: На Екатерининской… Екатерининской больнице. Там он тогда работал. В выходные дни значит мы ездили с ней туда. Она была психиатр и замужем тоже за психиатром. Певзнер психиатр был. Такой старый психиатр в Москве. И ездили. Ну вот, а должна вам сказать, что этот самый Левенштейн был в долгу как в шелку, никому из нас…

 

Гериш: Деньги не платил?

 

Лиознер-Каннабих: И я-то вам не выдумываю. И мы даже ездили к нашим родным, знакомым одолжить на обед, чтобы дать больн[ым]. Не для себя, а дать на обед. Няням сделать замечание нельзя было, потому что они только шли месяц к тому, чтобы уволиться. И вот в этот период значит я попадаю вот в такой переплет. Причем нужно вам сказать, я это не… не хочу, чтобы это где-нибудь фигурировало, но я не выдумываю, что я начала очень так сказать серьезно относиться к своим отн… Обязанным… Обязанностям врача.

Гериш: Ну, конечно, такое положение лечебницы и на больных отрицательно сказывалось, поэтому надо было и больным помочь.

 

Лиознер-Каннабих: В том-то и сила. Ну вот причем что же тут было, я сейчас вам скажу. Ну я ээ… знаете, он мог принять больного, который будет ему платить гроши и больных, которые платили еще по полторы тысячи в то время. Нет не полторы, кажется, 1200 рублей, не знаю, ну, я не интересовалась ни его долгами, ни его так сказать… Я интересовалась своими обязанностями врача и совершенно естественно, что я там уже так сказать…

 

Гериш: Ну вы стали фактически возглавлять эту лечебницу, да?

 

Лиознер-Каннабих: Ну как вам сказать…

 

Гериш: (перебивает - прим. А. С.) Вы были главным врачом как бы, да?

 

Лиознер-Каннабих: Не… официально нет. Официально я…

 

Гериш: Ну фактически вся работа, вся ответственность легла на ваши руки.

 

Лиознер-Каннабих: На мои руки. И на руки моих товарищей. Вот эээ… также и Краснушкин, также и Кожевников. Все они очень любили больных любили хх… этот… Фельцман [12] бывал у нас. Потому что все… понимаете, у нас было все-таки очень чистое и честное отношение к нашим обязанностям. 

Гериш: У вас Баженов консультировал больных там?

 

Лиознер-Каннабих: Нет. Он был как я вам сказала один раз на консультации к больной…

 

Гериш: Один раз был на консультации?

 

Лиознер-Каннабих: Да, и не я его приглашала, его пригласил… Вот этот Левенштейн. И я помню, я помню, что он очень серьезно и подробно обследовал больную. Очень подро… хотя вообще нужно вам сказать, что ,ну поскольку я вспоминаю его на 11-ом съезде  [13] ммм… мне кажется, что он все-таки был человек хотя и очень одаренный, но несколько такой, ну, не такой как в земстве были мои товарищи, и не такие какими были мои товарищи Краснушкин, и Кожевников, и [нрзбр]. Понимаете, это были люди несколько… вы не обижайтесь за Баженова…

 

Гериш: Ничего, ничего.

Лиознер-Каннабих: Вот. Ну а я была, можно сказать, человеком таким… общительным и очень любила… вот я ездила в к Россолимо, а потом мне уже казалось, что мне нужно не к Россолимо, что нужно мне в психиатрическую клинику. Я начала ездить к Сербскому  [14]. И помню, что у этого был вечер у Серб… вечер у Фельцмана, на котором даже Сербский был. Было нас несколько человек приглашенных, и он был в числе гостей. Вот и все.

 

Гериш: А вот вы рассказывали, что вы были на одном из вечеров у Николая Николая… Николая Николаевича Баженова. И какую он вам там книгу подарил вот…

 

Лиознер-Каннабих: А, нет, это было у него дома.

 

Гериш: У Баженова дома?

 

Лиознер-Каннабих: У Баженова дома был дан обед для московских психиатров. И это уже было после один… съезда [19]11 года. Это я точно помню после. Я не могу вам сказать, когда это было, но нас было там должно быть приглашенных человек до 20.

 

Гериш: Расскажите, пожалуйста, поподробнее вот…

 

Лиознер-Каннабих: Об этом обеде?

Гериш: Да.

 

Лиознер-Каннабих: Могу вам рассказать, значит, я получила приглашение, получил приглашение еще один ординатор по фамилии [нрзб: Дворкович?], который работал в той же лечебнице. Я не помню, был ли приглашен еще кто-нибудь из нашей лечебницы, но я знаю, что человек было, если не ошибаюсь, 18-20. 

 

Гериш: Вы мне говорили, что Николай Николаевич вам вот книгу подарил…

 

Лиознер-Каннабих: (перебивает -прим. А. С.) Да.

 

Гериш: Вот как это он сделал?

 

Лиознер-Каннабих: Вот, подождите. Значит я приглашена, приезжаю этот как бы в этот Самарский переулок, где-то я не помню сейчас, где я разделась в передней, помню только одно: что первая комната, которая меня поразила была большая пустая комната, увешанная картинами. Это я точно помню вот так как я вас вижу, но какие картины, только я помню, что были… я ведь уже понимаете я же уже была человеком, который…

 

Гериш: Всю Европу проехал!

Лиознер-Каннабих: А?

 

Гериш: Почти что всю Европу проехал.

 

Лиознер-Каннабих: Ну не всю Европу, но во всяком случае я уже год жила в Париже, и перед тем как пойти на лекции или между двумя лекциями я же… забежала в Люксембургский музей [15] посмотреть. Но хоть если вы меня спросите, что там, какие там были картины, так как мне нужно было быстро пройти я [нрзбр] не помню точно, может быть я и апа… знаю, что меня встретила у… на… у входа в эту большую комнату я знаю, что меня встретила Елена…

 

Гериш: Николаевна?

 

Лиознер-Каннабих: Николаевна.

 

Гериш: Сестра Николая Николаевича.

 

Лиознер-Каннабих: Сестра.

 

Гериш: Баженова.

Лиознер-Каннабих: И довольно быстро я пришла в столовую. И там было человек 18-20 гостей, если я не ошибаюсь в коли… Ну было много. Да, и, значит, пообедали и это было уже должно быть часов не помню точно в 5 или в 7, но во всяком случае должно быть не очень… Должно быть около 5-6. Когда кончили обедать, до чая все вышли в этот, в сад. И вот я вам говорю, что у меня осталось впечатление ложное, и я потом вам… вспомнила, когда вы ушли. Картина Крамского [16]. Помните, да, женщина лежит в таком кресле в саду. Ну помните эту картину?

 

Гериш: Ну, ну.

 

Лиознер-Каннабих: И вот мне потом через много лет мне казалось, что вот я была в том саду, в… Самарском переулке. Откуда, где была нарисована эта картина, но это мое воображение, а…

 

Гериш: Возможно, так и было, потому что некоторые художники там в действительности рисовали свои картины.

Лиознер-Каннабих: Ну, знаете что, вот как я вижу. Помните, я вам сказала я не могу вспомнить художника, а у меня ведь так бывает: уйдет, и я вспоминаю. Вот я вспомнила картину Крамского, мне казалось, что там…

 

Гериш: Но как же вас встретил Николай Николаевич, вот?

 

Лиознер-Каннабих: Ну любезно встретил, так, как он встречал всех гостей (смеется). Там, вероятно, я даже не помню, я думаю, что я была не единственная женщина. Там-то уже было…

 

Гериш: (Перебивает - прим. А. С.) А он вам книгу подарил, вот скажите как это

 

Лиознер-Каннабих: А вот слушайте, как это было. Значит в промежутке вот мы шли в сад, я вам расска… На террасу в саду вот я вам говорю, что вот оттуда у меня осталось впечатление что я была там, где потом я увидала эту картину у Крамского. Теперь значит уже начинают опять возвращаться из сада в комнату люди, и я вижу, что он стоит, ну еще было, по-видимому, не очень много, потому что видите… Я вижу, что он стоит с ординатором. То есть [нрзб: Дворкович?], который со мной вместе работал в той же больнице и шепчутся. Смотрят, смотрят, смотрят…

Гериш: (Перебивает - прим. А. С.) На вас смотрят, да?


Лиознер-Каннабих: И говорят обо мне, да. Тогда значит я… И подходит Николай Николаевич и дает мне: “вот, Софья Абрамовна, вот вам… моя на память моя кн…” Не на память, как-то это слишком… Не помню. “Вот вам моя книга”. Эта книга… Да. А я ему на это говорю: “Николай Николаевич, а чего вы ше… Я, говорю, видела, что вы с товарищем который работает ну я не была с ним в очень таких ээ..


Гериш: Ничего, ничего.


Лиознер-Каннабих: В холодных отношениях. Я говорю, я видела, о чем вы шепта… О чем вы разговаривали. Я говорю: “Я видела, что вы смотрите на меня и о чем-то говорите”. “А я, — говорит, — его спрашивал о вашей фамилии”. Я говорю: “Николай Николаевич, столько лет мы с вами знакомы, а вы даже моей фамилии, оказывается, не знаете”. Ну это я вам сказала, не знаю, ээ… Стоит ли это [нрзбр] нрзб что он мне на это ответил.

Гериш: Все знают...

 

Лиознер-Каннабих: Кто не знает? Все знают, что Николай Второй, импера… Все знают, что царь – это Николай Второй… Царя зовут Николай Второй, а кто знает, что его зовут Романов? Что его фамилия Романов?

 

Гериш: Но вы не обиделись, когда он это сказал? Как он это сказал?

 

Лиознер-Каннабих: Ну знаете, с обыкновенной… Нет, это не было обида, желание унизить меня. Наоборот, это такая светская любезность, чтобы [нрзбр] сказать что-нибудь веселое, вот так. 

 

Гериш: Будьте добры, а еще какие-нибудь воспоминания у вас остались о Николае Николаевиче Баженове?

 

Лиознер-Каннабих: Вот у меня осталось, значит с этого… с 11-ого съезда.

Участники первого съезда Союза русских психиатров и невропатологов в 1911 году. Фото из фондов Музея Преображенской больницы

Гериш: Будьте добры, расскажите что-нибудь.

 

Лиознер-Каннабих: С 11-ого съезда?

 

Гериш: Там стихи писали на делегатов съезда… Вот какие на Баженова были?

 

Лиознер-Каннабих: Там на Баженова, вот… О Баженове стихи, на него не было. Это я помню, что был концерт. Понимаете, перед съездом, перед открытием съезда был такой художественный кружок, и поскольку, если я не ошибаюсь, по-моему, там был вечер, концерт, вот. И поскольку я помню так…

 

Гериш: (Перебивает - прим. А. С.) а в каком здании съезд проходил?

 

Лиознер-Каннабих: В каком здании съезд? Заседания съезда происходили в этом, ээ… Политехническом музее. А вечером был такой… Был художественный кружок. В Москве. Художественный кружок… Ну там собирались и поэты, и писатели, и…

 

Гериш: Художники, артисты?

Лиознер-Каннабих: Да. И вот там был значит вечер… этого съезда. Для членов съезда, так что там не то, что 2-3, а довольно много было членов съезда. Что я запомнила? Я п… Запомнила, что был концерт и какая-то женщина аккомпанировала себе на рояле и ээ…

 

Гериш: Напевала?

 

Лиознер-Каннабих: Напевала и ээ… Значит: “Смотрите здесь, глядите там, нравится ли это вам”. И что все очень расхохотались, рассмеялись, что выходило это как будто бы… А может быть даже давалось объяснение, что это Баженов показывает членам съезда… Вы это все записываете? (удивленно - прим. А. С.)

 

Гериш: Да. Николай Николаевич Баженов показывает Москву вам?

 

Лиознер-Каннабих: Нет-нет-нет…

 

Гериш: Да?

 

Лиознер-Каннабих: Нет.

 

Гериш: Ну, этим… Членам… [нрзбр]

 

Лиознер-Каннабих: Зачем мне… Я там была маленькая, можно сказать, членам съезда показывает.

Гериш: Ну да, ну да, это я так просто вам рифму продолжаю, рифмую.

 

Лиознер-Каннабих: Нет, я вообще не так с ним была близка и не так с ним… Просто знаете, он светский человек был, вероятно, а я была уже тоже человек… Мне же было уже… Я же кончила, мне было 27 лет.

 

Гериш: Софья Абрамовна, подскажите, пожалуйста, вот у вас работал Краснушкин, скажите о нем вот… Вот…

 

Лиознер-Каннабих: Значит так, Краснушкин в эту лечебницу, мне не принадлежащую, но где я естественно, потому что я была в Москве ээ… Ну, то, что называется все-таки одинокая, семьи моей тут не было…

Гериш: Ну, это вопрос…

 

Лиознер-Каннабих: И я там вросла в эту лечебницу, если хотите… Так я значит когда нужен был заместитель на летнее время, уходил в отпуск врач, я обратилась к Россолимо, у которого мы с Певзнер бывали, чтобы он нам рекомендовал… Мне на летнее время заместителя. Он сказал: “Вот я могу вам рекомендовать заместителя. Кончил, — говорит, — молодой врач Краснушкин. Евгений Константинович”. Вот. Пришел Евгений Константинович, договаривался сначала, конечно, с директором, и начал работать. Заместителем.

 

Гериш: Ну это… Вы расскажите о Краснушкине, вот как он там к больным относился, почему вы его так к Баженову рекомендовали…

 

Лиознер-Каннабих: А вот я вам скажу сейчас.

 

Гериш: Мм.

Лиознер-Каннабих: Вот этот. Значит Краснушкин чем меня поразил. Один раз (смеется) я делаю обход, иду не с парадного хода, чтобы… Ну, а с другой лестницы. Такая, как вам сказать…

 

Гериш: Ну, с черного хода.

 

Лиознер-Каннабих: Железная лестница. Подымаюсь и вижу: Краснушкин на втором этаже, стоит на стуле и смотрит в оконце в отделение. Это он проверял дежурить, если стучать, если пойти ключом, так… Или звонить, так если няня спит, так уже (смеется) разбудишь ее, а ему надо было знать, спит она или нет. Это я точно знаю, это я не то, что так сейчас придумываю, ну я тогда это поняла, что это было так.

 

Гериш: Будьте добры, а расскажите случай, как он с женщиной разговаривал, с которой никто не мог разговаривать

 

Лиознер-Каннабих: Нет, разговаривать с ней могли, но она не отвечала, не вступала. 

 

Гериш: [нрзбр] 

Лиознер-Каннабих: Контакта не было, как на нашем психиатрическом языке. Контакта не было. Она была подавлена, у нее была довольно хорошая комната, ее навещал муж. Но она была очень молчалива, в подавленном состоянии… Но сказать понимаете, чтобы я… Вот я вам откровенно говорю. Чтобы я думала: “Вот, у нее какое выражение лица, она вот-вот-вот…” Просто подавлена и ээ… Малоразговорчивая женщина. Вот. Ну значит я да… В обход ушел Краснушкин, а я уже делала обходы такие… После того как ординатор уже обошел, пошел в обход. Приходит, я сижу в кабинете. Может быть, не я одна была, может, еще кто-нибудь там из врачей был. И приносит полотенце. И передает это полотенце. Евгений Константинович, а я знала, что вы… Ну… Обходе в первом этаже, где помещалась эта женщина. Я говорю: “Евгений Константинович…” “А это, — говорит, — мне отдала…”вот точно я не помню. Не то Татьяна Николаевна, не то Татьяна Александровна, знаете, столько лет…

 

Гериш: Конечно.

 

Лиознер-Каннабих: Ну случай этот… Я за него ручаюсь как за самое себя. Значит он… Ну мне вот он как рассказывал, что он во время обхода зашел к ней в палату и… И знаете, не обратился с таким вопросом: как вы спали, как вы себя чувствуете, действует ли ваш желудок (смеется) и прочие банальные вопросы, а спросил… Да, подошел, поздоровался, она кивнула головой, и продолжала значит стоять в своей такой обычной позе. Он подошел к окну, а у… Она была на первом этаже, ее комната. И он мне рассказывал, как это было. “Я, — говорит, — подошел к окну, а я знаю, что это действительно верно, что был дождь, и посмотрел, шел дождик. Я говорит на эту травку посмотрел. Смотрю на травку и ей говорю: Татьяна”, вот, я говорю, Татьяна… Как, Игнатьевна, или… Не знаю. См… “Посмотрите, какая ээ… Зеленая свежая травка”. Она подошла к окну и что-то стала ему тоже рассказывать про травки, про дождик, словом, разговорилась. Точно я содержание не помню, знаю, что она с ним разговорилась, что они довольно долго разговаривали и в результате она вынула из-под передника полотенце и ему отдала.

Гериш: И вы после этого рекомендовали, чтобы Евгений Константинович занимался…

 

Лиознер-Каннабих: Психиатрией.

 

Гериш: Психиатрией. И направили его к Баженову, да?

 

Лиознер-Каннабих: И напра… Да, видите, какого рода вещь. Ведь… Ну, куда же его, что же его, в частную лечебницу? Я уже видела прелести этой частной лечебницы (смеется) я уже испытала, хотя я не отрекаюсь, я все-таки там довольно долго работала, и потом еще в Стрешневе. Но все-таки молодой способный человек — я его направила к Баженову.

 

Гериш: А почему именно к Баженову?

 

Лиознер-Каннабих: Потому что Баженов был главным врачом Преображенской больницы. Баженов консультировал. И когда он пришел оттуда, он мне сказал… А я решила, что ему, раз он так умеет замечательно разговаривать с больными, раз он проявляет ну такие какие-то… Какое-то особое умение ээ… и разговаривать, и ээ… располагать их к себе и так… добросовестно относится, что даже лазит (смеется) на черный ход наверху в оконце смотреть, спит ли персонал или ээ наблюдает за больными, я, значит, решила его туда направить. Он пришел и сказал мне. Не в обиду будет сказано Николаю Николаевичу, что Николай Николаевич… По-видимому, уже пообедал, (смеется) не знаю, я не могу вам ничего… Может быть, ему нездоровилось, мало ли что. "Что я, — говорит, — нашел Николая Николаевича, меня вели в комнату, я нашел Николая Николаевича – лежал на диване, предложил мне сесть. Садитесь, Евгений Константинович – называл по имени-отчеству, — и сказал мне: Евгений Константинович, расскажите мне историю вашей первой любви". Подумайте, Евгению Константиновичу было тогда 21 год. Слушайте, это, не ээ… Опозорю Николая Николаевича?

Гериш: Нет, нет.

 

Лиознер-Каннабих: Памяти, я не…

 

Гериш: Ну, Николай Николаевич всегда любил как-то по-особому встречать людей. Он [нрзбр] любил о серьезных вещах…

 

Лиознер-Каннабих: Хотел расположить, наверное…

 

Гериш: Да, расположить. Он умел как-то по-особому разговаривать с людьми.

 

Лиознер-Каннабих: (Перебивает - прим. А. С.) так что я это вам передаю со слов Евгения Константиновича, я же не знала. Евгений Константинович пришел и сказал мне. Я (смеется) что же ээ… Что же я могу сделать, я же не могу… Я мало знала Николая Николаевича, я не могла ему сказать это… ээ… Манера говорить, я думала может быть, дейст…

 

Гериш: Софья Абрамовна, в 1927 году, когда было землетрясение в Крыму [17], вы как раз отдыхали там со своим мужем, как вы мне в тот раз говорили.

Лиознер-Каннабих: Да.

 

Гериш: В то же время там отдыхал и Обух [18]. 

 

Лиознер-Каннабих: Да.

 

Гериш: И вот когда вы туда приехали, то Обух вам сказал, что один из врачей хочет убежать, потому что он боится за свою жизнь, хочет сохранить свою семью…

 

Лиознер-Каннабих: Не убежать. Ну ээ, ну… Ну если хотите, убежать.

 

Гериш: Вот. И он даже так сказать мм… Не считался… Ну, с тем отрицательным отношением ээ к этой его попытке Обуха, да? И после беседы с вашим мужем также этот врач хотел уехать.

 

Лиознер-Каннабих: Он уехал, кажется…

Гериш: [нрзбр] 

 

Лиознер-Каннабих: Уехал, наверное (интонационно выделяет), уехал. Нет, даже помню фамилию врача пожилого, который его заменял.

 

Гериш: Ага. Ну хорошо. А вот как Юрий Владимирович себя вел в это время? Вот вы говорите, он вам пример приводил… Вот из жизни Николая Николаевича Баженова, будьте добры, скажите.

 

Лиознер-Каннабих: Нет, он не пример, он когда… Когда зашла речь о том, что вот ээ… Поедем там с этими, с нашими, он сказал, что я останусь, мы останемся. Ведь Баженов специально ездил изучать последствия землетрясения в Италии. Он в этом усматривал, конечно, какой-то большой интерес к ээ… Баженова… Баженова к… Ээ… Людям, которые… Что же, зачем туда поехали…

Гериш: (Перебивает - прим. А. С.) вот такое большое бедствие, да? Вот…

Лиознер-Каннабих: Землетрясение в Италии, я даже вспомню, где оно было…

 

Гериш: Так что, Юрий Владимирович тоже практически в этот момент изучал вот поведение и ту реакцию населения и больных, вот, которая была на это землетрясение, да?

 

Лиознер-Каннабих: Да, безусловно.

 

Гериш: И вы говорите, что…

 

Лиознер-Каннабих: (Перебивает - прим. А. С.) И читал по этому поводу доклад в обществе невропатолог… Московском обществе невропатологов и психиатров. Так что я это не сочиняю. А вы про меня напишете… Я… Нисколько, если бы я сказала, что я не хочу оставаться…

 

Гериш: Нет-нет… Значит, вы спали мм… Из-за осторожности какой-то да? На улице… А вот ээ…

 

Лиознер-Каннабих: Не на улице, мы спали, потому что фактически… Видите, фактически был еще один довольно большой толчок, когда мы… Я вам о нем расскажу, и вы поймете, что… Не потому что мы эээ… Пример с нас никто… Мы были очень незаметными фигурами…

Гериш: А что…

 

Лиознер-Каннабих: Заметной фигурой был Обух и Юрий Владимирович…

 

Гериш: А Обух и Юрий Владимирович спали, значит, в помещении, да? 

 

Лиознер-Каннабих: Они спали в помещении.

 

Гериш: Ну а почему они в помещении спали?

 

Лиознер-Каннабих: Они считали, что первый этаж, и что неудоб… (смеется) Неудобно, чтобы сказали, что они ээ… Чтобы не подавать пример…

 

Гериш: Для больных да? Или других отдыхающих? 

 

Лиознер-Каннабих: [нрзбр] 

 

Гериш: Потому что все фактически спали в помещении.

 

Лиознер-Каннабих: Не только для отдыхающих… Нет, никто эти… Подростки не были, они были выведены из помещения.

 

Гериш: Мм.

 

Лиознер-Каннабих: Подростки туберкулезные, женщины туберкулезные. Никого не… не… не… они не спали в помещении. Они были выведены из помещения. Но чтобы, понимаете ли… Эээ… Ну, сказали, вот эээ… Э! Нас-то они вот тут хотят, чтобы мы оставались, лечили бы больных, а сами-то прячутся. (смеется) Я в саду, а мы, так сказать, люди незаметные… Это одно Обух и Юрий Владимирович, а другое… (запись обрывается - прим. А. К.)

Примечания

 

[1] Лечебные учреждения и медперсонал г. Москвы. М.: Издательство МХК, 1928. С. 108.

 

[2] Софья Лиознер-Каннабих и её клиника упоминаются в некоторых исследованиях о романе “Мастер и Маргарита”: считается, что прототипом клиники профессора Стравинского из романа мог быть санаторий Покровское-Стрешнево (см. напр. Мягков Б. С. Булгаков на Патриарших. М.: Алгоритм, 2008. С. 262). 

 

[3] Диссертация Софьи Лиознер была посвящена использованию масок хирургами во время операций: Liosner S. Du masque opératoire: Thèse présentée et publiquement soutenue à la Faculté de médecine de Montpellier, le 10 juillet 1903, pour obtenir le grade de Docteur d’Université, mention médecine (Об операционной маске: диссертация представлена ​​и публично защищена на медицинском факультете Монпелье 10 июля 1903 года для получения степени доктора медицины). Работа Лиознер упоминается в современных исследованиях об истории использования масок в хирургии: Canu R. Histoire du masque sanitaire moderne (1850-1950) // Le masque sanitaire sous toutes ses coutures. Armand Colin, 2022. P. 29-50; Coito S. Sortez masqué! La petite histoire du masque au cours du temps // Revue de Biologie Médicale. 2021.  № 361. S. 61-69

 

[4] Каннабих Ю. В. История психиатрии / с предисл. П. Б. Ганнушкина. М.: Гос. мед. изд-во, 1929. 520 с.

 

[5] В XIX - начале ХХ века русские студенты составляли существенную часть европейского студенчества. Например, в 1911 году только в Сорбонне учились 1,6 тыс. студентов и студенток из России, что составляло 20% всех обучающихся. Подробнее см. Иванов А. Е. Российское студенческое зарубежье: конец XIX - начало XX вв. // Вопросы истории естествознания и техники. 1998. №1. URL: http://vivovoco.astronet.ru/VV/PAPERS/HISTORY/IVANOV.HTM

 

[6] Ю. В. Каннабих (1872-1939) -- психиатр, психотерапевт и психоаналитик, доктор медицинских наук, автор книги по истории психиатрии. 

 

[7] Лечебница Юрия Левенштейна открылась как минимум в 1870 году (Устав Частной лечебницы для страждущих умственным расстройством врача Ю. Левенштейна: [Утв. 15 июля 1870 г.]. М., 1870. 8 с.). Затем лечебницей управлял его сын, Михаил Юрьевич Левенштейн (Устав Частной лечебницы для алкоголиков, нервно и душевнобольных врача М.Ю. Левенштейна в Москве: [Утв. 24 нояб. 1901 г.]. М., 1902. 8 с.). 

 

[8] Н. Н. Баженов (1857—1923) — психиатр, преподаватель Московского университета и Высших женских курсов, в 1904-1917 гг. - главный врач Преображенской психиатрической больницы. 

 

[9] В этой же лечебнице в 1899–1903 гг. работал Владимир Громбах, и он похожим образом вспоминал о М. Ю. Левенштейне: “...он не очень охотно занимался лечебницей, а больше интересовался совсем другими вещами”. Подробнее о работе этой лечебницы можно узнать из интервью Громбаха.

 

[10] Е.К. Краснушкин (1885–1951) – судебный психиатр, один из организаторов Института судебно-психиатрической экспертизы в Москве. 

 

[11] Г. И. Россолимо (1860–1928) — российский и советский невропатолог, психоневролог и дефектолог. 

 

[12] О. Б. Фельцман — психиатр, работал в том числе ординатором отделений в новых корпусах Преображенской больницы. 

 

[13] Под 11 съездом Софья Лиознер-Каннабих имеет в виду, скорее всего, первый съезд Русского союза психиатров и невропатологов, который прошёл в 1911 году. 

 

[14] В. П. Сербский (1858–1917) – один из основоположников судебной психиатрии в России, в 1903–1911 гг. заведующий кафедрой психиатрии и директор психиатрической клиники Московского университета.

 

[15] Люксембургский музей— парижский художественный музей. 

 

[16] И. Н. Крамской (1837–1887) – русский живописец.

 

[17] Землетрясения в Крыму произошли 26 июня и в ночь с 11 на 12 сентября 1927 года. В интервью речь идёт, скорее всего, о втором из них: именно землетрясение 11-12 сентября было сильнее и стало причиной смерти трёх человек, а также ранению и разрушений.

 

[18] В. А. Обух (1870–1934) – российский и советский врач, один из организаторов советского здравоохранения.

Читать дальше: