Психиатрические учреждения в дни первой пролетарской революции в Москве 1905 года

Декабрьские события первой русской революции представляют интерес для многих современных историков. Интересными и познавательными являются представленные научным сообществом исследования о революционной деятельности работников медицины, как представителей демократической интеллигенции наиболее близких к революционно настроенным массам.

Медицинские работники участвовали во Всероссийской Октябрьской политической стачке, хотя такое участие было очень затруднительным. В силу своей гуманной профессии они не могли оставлять больных без помощи. Медики принимали активное участие в событиях декабрьских вооруженных восстаний. Подготовкой восстания в Москве занимались врачи-большевики.

Так, например, в октябре — ноябре 1905 г. Московский комитет правления Союза медицинского персонала разработал план организации медико-санитарной помощи восставшим. По этому плану Москва была разделена на районы с больницей в центре каждого из них. В районах организовывались перевязочные пункты, лазареты и санитарные отряды.

Однако если деятельность отдельных представителей медицинской отрасли в историографии представлена достаточно широко, то вопрос о роли и состоянии психиатрических заведений в дни вооруженного восстания в Москве в 1905 году остается не раскрытым.

В настоящей статье мы хотим познакомить читателя с рядом воспоминаний, проливающих свет на положение психиатрических больниц и клиник в дни революционных потрясений Москвы декабря 1905 года.

В октябре 1905 года всеобщая стачка, охватившая всю Россию, в том числе Москву, грозила захватить низший, средний и даже часть врачебного персонала Преображенской психиатрической больницы. Воспоминания главного врача Н.Н. Баженова, состоявшего председателем Общества московских врачей, передают тревожность октябрьских дней. Николай Николаевич был участником митингов и собраний соединенного больничного персонала. Особенное внимание он акцентировал на конференции больниц Сокольнического района в Сокольнической больнице, отмечая бурные полемики и постоянные атаки представителей крайних левых партий.

Главной задачей большинства врачей, в особенности главных врачей, было не допустить забастовочному движению захватить и больничный персонал. Так на конференции врачей Преображенской больницы было принято решение, в случае включения низшего и части среднего персонала во всеобщую стачку, всем врачам стать на дежурство в больнице, привлекая по возможности помощников из членов своих семей, родных и друзей. Администрацией заведения были подняты острые вопросы по обеспечению больницы продовольствием и водой. Для этих целей была организована закупка в близлежащих селах съестных припасов и сделаны запасы воды [1].

Однако если октябрьские волнения прошли относительно спокойно, то в дни декабрьского вооруженного восстания Преображенская больница находилась в постоянной готовности. По воспоминаниям старых сотрудников, современников рассматриваемых событий, «во 2-ом отделении были подобраны надзиратели для того, чтобы в случае чего они могли выступить с винтовками. В отделении за шкафом хранилось 12 винтовок, но об этом знало только 12 человек» [2].

Активная повседневность психиатрических больниц в октябре-декабре 1905 года не была особенностью. Доктор Д.А. Аменицкий вспоминал, что «московская психиатрия живо реагировала на общественные вопросы, на политическое освободительное движение – некоторые психиатры пострадали (например, Покровский) – уж не говоря о том, что были попытки введения вооруженных отрядов в психиатрические больницы, в том числе и в клинику [лечебница Беккера на Красносельской улице], на что очень резко отреагировал В.П. Сербский, который отказывался пускать к себе их. В конце концов, больных увели в сад, а клинику обыскали. В.П. Сербский написал доклад с просьбой привлечь пристава и градоначальника к ответственности за это» [2].

Повальные обыски были естественной практикой, последовавшей вслед за революционными волнениями. В дни декабрьского вооруженного восстания в Москве под огонь охранки попадали и революционные санитарные отряды Красного Креста. Однако психиатрические заведения в большей мере были сохранены от погромов. Интересным в этом свете выступает приказ окружного генерал-квартирмейстера генерал-майора С.М. Шейдамана от 18 декабря 1905 года, который мы приводим в полной форме:

«Полковнику Мину – 1) 19 декабря надлежит пройти колоннами Пресню с тем, чтобы убедиться в том, что сопротивление не оказывают. Осмотру подлежит как сама Пресня, так и прилегающие фабрики Мамонтова и пр. 2) Если будет оказано вооруженное сопротивление, то истреблять всех, не арестовывая никого. 3) К концу Пресни надлежит выслать к стороне сахарного завода и соседним с ним фабрикам кавалерию с конными орудиями для разведки, а затем, если на этих фабриках окажется присутствие людей, которые окажут сопротивление, то вести отряд и громить эти фабрики.

Примечание: 1) Сахарный завод был занят боевой дружиной от Прохорова. 2) Рядом с сахарным заводом (к западу от него) дача Алексеева (дом умалишенных), которую громить отнюдь не следует» [3].

Автор приказа по неизвестным причинам допускал ошибку в определении места расположения психиатрической больницы имени Н.А. Алексеева, так как она находилась совершенно в другом районе за Серпуховской заставой, тогда как рядом с сахарным заводом на даче Студенец за Пресненской Трехгорной заставой находилась Студенецкая 4-х классная школа Садоводства и Огородничества.

В действительности психиатрические «больницы были избавлены от обязанности бастовать. На внутренней жизни отделений [больницы им. Н.А. Алексеева] забастовки, несмотря на нервное настроение служащих, отразилось мало, может быть потому, что больные, благодаря изолированному и далекому от города расположению больницы, не имели возможности получать непосредственные впечатления» [5]. В дни вооруженного восстания рабочее предместье, непосредственно прилегающее к больнице Н.А. Алексеева (Даниловская слобода), оставалось спокойным, так что в соседстве с психиатрическим учреждением не было баррикад и стрельбы. Наиболее чувствительным было отсутствие газет, а с ними и известий о том, что происходит в Москве.

В приказе нельзя не отметить важной детали, с одной стороны лозунг никого не щадить, а всех убивать, и с другой стороны совершенно определенное указание щадить такое учреждение московского городского общественного управления как психиатрическая больница имени Н.А. Алексеева и не «громить» его подобно фабрикам.

Подобное отношение в некоторой мере может объясняться следующим воспоминанием сотрудников Преображенской психиатрической больницы, которые стали свидетелями тех тяжелых дней: «В 1905 году наша больница играла не маловажную роль. Начались забастовки, ожидали большое революционное выступление, и наша больница подготовилась под лазарет. Был красный флаг, на случай если будут раненые, чтобы оповестить что здесь лазарет» [2].

К этому времени очагом революционного движения на улице Матросская Тишина стали вагоноремонтные трамвайные мастерские, где всегда работало значительное число радикально настроенных рабочих и потому они часто подвергались массовым обыскам и арестам. В последующие годы реакции рабочие Новосокольничьего трамвайного парка (ныне депо им. Русакова) на Матросской набережной № 1 стали местом сосредоточения рабочих-революционеров. С 1915 по 1917 годы на Стромынской площади в доме № 6 собирался Сокольнический районный комитет РСДРП (б) [6].

К сожалению, сохранилось лишь небольшое количество источников, которые могли бы в полной мере раскрыть поставленный вопрос. Но и по тем немногим отрывистым воспоминаниям можно допустить, что несмотря на имеющийся в больничной среде элемент революционного брожения среди персонала, главной задачей психиатрических заведений было сохранение спокойной обстановки и дальнейшее оказание медицинской помощи пациентам, населявшим больницы.

Малочисленность источников не позволяет дать оценку действиям руководства психиатрических учреждений в дни первой русской пролетарской революции. Можно лишь указать на возможную разницу между гражданскими больницами и частными клиниками. Последние часто вспоминаются современниками как место для хранения запрещенной литературы и убежищ для самих революционеров. С другой стороны, врачебный долг всегда стоял выше любых настроений, так, например, отказ В.П. Сербского впускать военные отряды в частную клинику на Красносельской был вызван тем, что он не желал беспокоить пациентов, тем более, когда обыск был вызван подозрением содержания в клинике человека, замешанного в подрывной деятельности.

Администрация гражданских психиатрических больниц, состоящих в ведомстве городского управления, в условиях массовых забастовок, а особенно в дни вооруженного восстания, если и не выступала в роли антиреволюционного блока, то сохраняла нейтралитет и главной задачей ставила подготовку к организации медицинской помощи раненым в ходе уличных боев.

 
1. Баженов, Н.Н. История Московского Доллгауза. / Н.Н. Баженов. – Москва: Издание Московского городского общественного управления. 1909.
2. Архив музея Психиатрической клинической больницы № 4 им. П.Б. Ганнушкина. Д. 00508 / 1D. – Стенограмма воспоминаний по вопросам истории психиатрии.
3. Декабрьское восстание в Москве 1905 года. // Материалы по истории Пролетарской Революции. – Сборник № 3. – Москва. 1920.
4. История России в фотографиях. – Революции. [Электронная публикация]: https://russiainphoto.ru/search/?tag_tree_ids=19849.
5. Архив музея Психиатрической клинической больницы № 4 им. П.Б. Ганнушкина. Д. 00975 / 1D. – Отчет городской психиатрической больницы им. Н.А. Алексеева за 1905 год.
6. По революционной Москве: Историко-топографический справочник-путеводитель: С прил. 9 район. и 1 общ. многокрасочной карты Москвы. – М. 1926. — 335 с.